НАСЕКОМЫЕ ЗНАЮТ СЕКРЕТ АНТИГРАВИТАЦИИ

Лет пятнадцать назад хабаровский профессор Евгений Чулков предложил редакции нашей газеты рассказ о бабочке, которая... пела, как птица. Прочитав этот материал, мы воскликнули: "Быть такого не может!"

Это действительно моя фантазия, - сказал профессор. - Решил предположить, что бы было, если бы мы слышали звуки, издаваемые бабочками. Человек еще так мало знает о тайнах жизни насекомых...

У Е. Г. Чулкова была довольно большая оригинальная коллекция бабочек. Он собирал и разнообразные публикации об этих прелестных созданиях природы. А в одном из последних наших разговоров, незадолго до своей кончины, профессор поведал об энтомологе Викторе Гребенникове.

Этот человек высчитал, что пчела летает по совершенно иным законам, чем самолет. Более того, дикие пчелы-опылители создают вокруг своих глиняных жилищ силовое поле неизвестной природы. Энтомолог назвал его ЭПС - эффектом полостных структур.

ЭПС ничем не экранировался, даже толстым слоем металла. А если источник поля убирали, его фантомный след и эффект воздействия на окружающую среду сохранялся еще около месяца. В зоне его действия безбожно врали механические и электронные часы, давал сбои микрокалькулятор. О своих наблюдениях Гребенников опубликовал статью в "Сибирском вестнике сельхознауки" еще в 1984 году.

Фантастика! - сказали мы.

Нет, - ответил профессор. - Мы почти ничего не знаем о скрытой стороне жизни насекомых...

И вот недавно кандидат биологических наук Геннадий Сотников опубликовал статью "Неужели насекомые овладели антигравитацией?" (журнал "Чудеса и приключения", № 1, 2002 г.). Автор пишет о том, что Виктор Гребенников обнаружил необыкновенную ритмичную ЭПС-структуру хитиновых чешуек многих насекомых. Упорядоченная, ячеистая, будто отштампованная на каком-то автомате по чертежам, композиция не была необходимой ни для аэродинамики, ни для прочности крыла бабочек и жучков, ни, тем более, для украшения.

Разгадка пришла совершенно неожиданно. Однажды Гребенников под микроскоп с 800-кратным увеличением без всякой особой цели поместил пинцетом хитиновую щетинку из панциря одного жучка, а затем захотел положить сверху вторую, точно такую же. "Но не тут-то было, - пишет энтомолог. - Деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась против часовой стрелки, качнулась и лишь тогда быстро и резко упала на стол".

Геннадий Сотников пишет, что пораженный Гребенников решил связать несколько хитиновых панелек проволочкой. Это удалось не сразу, а лишь тогда, когда он расположил их вертикально. Получился некий многослойный хитино-блок. Положил его на стол. Тут и начались чудеса. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка: что-то подбрасывало ее вверх, а затем в сторону. Экспериментируя дальше, энтомолог принудительно прикрепил кнопку к блоку сверху, и тут она на несколько мгновений напрочь исчезла из вида.

Много лет занимаясь исследованием полостных структур, Гребенников знал о разнообразных их свойствах у различных насекомых, но, конечно же, он никак не ожидал, что у отдельных видов они могут создавать антигравитационные силы и делать предметы невидимыми... После того, как у ученого прошел первый шок от сделанного им открытия, он решил попробовать построить на основе эффекта биоантигравитации летательный аппарат - гравитоплан.

В 1997 году в издательстве "Советская Сибирь" вышла книга Виктора Гребенникова "Мой мир". Он писал о полетах на бесшумном, как ковер-самолет, устройстве. В них ему якобы удалось достичь скорости 25-40 км/мин. (1500-2400 км/ч). Силовое воздействие ЭПС не только, как оказалось, подавляет силу тяготения, а еще как бы раздвигает над платформой пространство, формируя над ней некое подобие луча.

Совершая на своем детище воздушные экскурсии, Виктор Гребенников столкнулся с новыми невероятными свойствами ЭПС и созданного им аппарата. Оказалось, с земли он почти невидим: даже на бреющем полете почти совсем не отбрасывает тени.

Вскоре изобретатель начал брать с собой в полеты фотокамеру. Однако сделать снимки ему не удалось: не закрывался затвор аппарата, пленки оказывались засвеченными. Кроме камеры у энтомолога сильно барахлили часы - поочередно то спешили, то отставали, но к концу полета неизменно шли секунда в секунду. Гребенников насторожился: если тут задействованы не только силы гравитации, но и время, то гравито-план может быть небезопасен как для самого пилота, так и для окружающих. Подобный вывод подтверждался удивительными происшествиями с насекомыми, которых он брал в стеклянных пробирках в свои воздушные путешествия: они попросту... бесследно исчезали! Один раз пробирку в кармане изломало в мелкие осколки, причем не осталось никаких частей от самих насекомых; в другой раз в стекле образовалась овальная дырка с коричневыми, как бы хитиновыми, краями.

Все это воспринимается, согласитесь, как фантастический рассказ. Если бы не одно "но". Гребенников на полном серьезе оформил и подал заявку на научное открытие. Но энтомолога посчитали, мягко говоря, чудаком...

После смерти Гребенникова его трудами заинтересовался Геннадий Сотников. Ему удалось убедить коллег, что аэродинамические летательные свойства насекомых невозможно объяснить в рамках известных нам законов. Открытие Гребенникова, возможно, перевернет общепринятые постулаты. Более того, Г. Сотников пишет: "Я обратился к руководству одного предприятия ВПК, завода по ракетостроению, где еще работают высококлассные специалисты-аэродинамики. Как это ни удивительно, здесь я нашел большой интерес к проблеме ЭПС, выходящей за рамки ньютоновско-эйн-штейновской физики".

Понятно, что военным было бы соблазнительно заполучить гравитоплан. Ну а нам в который раз нелишне вспомнить слова Шекспира: "Много есть на свете, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам". Может, где-то есть и поющая бабочка, о которой фантазировал профессор Чулков?

«...Не так давно мы, люди, начали летать, сначала на воздушных шарах, затем на самолетах; сегодня мощные ракеты уже уносят нас к другим небесным телам... А завтра? А завтра мы полетим к другим звездам, с немыслимой сегодня скоростью, однако, даже соседняя галактика -туманность Андромеды, останется для нас недосягаемой какое-то время. Человечество, при условии, если заслужит звание Разумного, разгадает многие загадки Мироздания, перешагнет еще не один рубеж. Тогда станут досягаемыми любые миры из далеких уголков нашей Вселенной, удаленные от Земли на триллионы световых лет. Все это будет, ибо все это - дело Любви, Разума, Науки и Техники. В то же время, вот этой, моей любимой Полянки может не остаться, если я (мне больше положиться не на кого), не сумею сохранить ее для потомков. Полянки с ее шашечницами, пестрянками и голубянками, с ее бронзовками и пестрокрылками, с ее колокольчиками, подмаренниками и таволгой...» В. Гребенников. Отрывок из книги: Мой мир.

Ушел из жизни Виктор Степанович Гребенников, художник, энтомолог, эколог, астроном, писатель. После него остались картины (с уникальными макро портретами насекомых), научные публикации по энтомологии, экологии, астрономии. А также книги: «Миллион загадок», «Мой удивительный мир», «Тайны мира насекомых», «Письма внуку» и, наконец, изумительная книга «Мой мир», которая вышла в муках (с опозданием на пять лет) и оказалась книгой завещанием, книгой, подводящей итог всей его творческой жизни. Виктор Степанович был членом французского общества «Друзья Жана Анри Фабра»*, Международной ассоциации ученых исследователей пчел, членом Социального экологического союза и Сибирского экологического фонда. Виктор Гребенников - ученый естествоиспытатель, профессиональный энтомолог, художник и просто всесторонне развитый человек с широким спектром интересов. Многим он известен как первооткрыватель эффекта полостных структур (ЭПС). Но далеко не все знакомы с его другим открытием, также заимствованным из числа сокровенных тайн живой Природы. Еще в 1988 году он обнаружил проявление «анти гравитационного» эффекта хитиновых покровов некоторых насекомых. Но наиболее впечатляющий сопутствующий феномен данного явления, это феномен полной или частичной невидимости с эффектом искажения человеческого восприятия материального объекта, находящегося в зоне компенсированной гравитации. Имеется в виду то, что эта гравитация является следствием компенсации, или уравновешивания некоторой образовавшейся в пространстве - пустоты. На основе этого открытия, с использованием принципов рассматриваемых наукой бионика, автор сконструировал антигравитационную платформу, своего рода, летательный аппарат на гравитационной тяге. А также, практически разработал принципы управляемого полета со скоростью от 25 до 40 километров в минуту! С 1991 - 1992 года это устройство использовалось автором как средство быстрого передвижения. Эффект, связанный с биологическими природными структурами, занимает широкий спектр природных явлений, по всей видимости, свойственный не только некоторым видам насекомых. Из многочисленных феноменологических данных известны случаи понижения веса или полной левитации материального объекта во время направленного, сфокусированного, осознанного или неосознанного психофизического воздействия человека (телекинез *, левитация йогов).

Статья из журнала «Техника молодежи», № 4 за 1993 г.

В статье этой я убрал лишние кавычки, исправил некоторые синтаксические неточности и грамматические ошибки, бережно сохраняя первозданный колорит. Считаю ее важным историческим фактом и примером того, как все открыто лежит на поверхности, стоит только руку протянуть, но людям думать и пробовать что-то новое - не досуг! Зато выполнить готовую, «общепринятую» формулу, программу, директиву правительства, или команду какого-то начальника - куда уж проще. Детский сад, средняя школа, армия, институт, работа в какой либо организации, каком либо учреждении, на каком либо производстве. Все это пронизано ложью и несправедливостью «до мозга костей»! Все уже продумано и составлен гнилой план, еще до нашего рождения. План, который, как оказывается с течением многих лет, и есть тот большой тормоз, та самая большая глупость - из всех возможных, без которой Земля смогла бы развиваться намного быстрее, двигаясь по своему первозданному, поистине Райскому Пути. Вместо этого «все» (Стр. 54 п. 7), как заколдованные, тянут лямку страдальца и руками разводят, а как же? Ничего, мол, не поделаешь, такова жизнь... Прим. Bayorics.

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочки, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие Патенты Природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей. То была чрезвычайно упорядоченная, будто отштампованная на каком-то сложном автомате, композиция. На мой взгляд, такая ни с чем несравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.

Ничего подобного, даже отдаленно напоминающего столь непривычный удивительный микроскопический узор, я не наблюдал ни в природе, ни в технике или искусстве. Оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем понадобилась такая структура в нижней части надкрылья? Тем более что почти всегда она спрятана от взора и нигде, кроме как в полете, ее не разглядишь.

Я заподозрил: не волновой ли это маяк, специальное устройство, испускающее некие волны, импульсы? Если так, то «маяк» должен обладать «моим» эффектом многополостных структур. В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет.

Положил на предметный столик микроскопа небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с необыкновенными ячейками на одной из ее сторон. Но не тут-то было: надкрылье вырвалось из пинцета, повисело пару секунд в воздухе над своей парой, что на столике микроскопа, немного повернулось по часовой стрелке, съехало - по воздуху! - вправо, повернулось против часовой стрелки, качнулось и лишь тогда быстро и резко упало на стол. Что я пережил в тот миг - читатель может лишь представить... Придя в себя, я связал несколько «панелей» проволочкой, это удалось не без труда, и то лишь тогда, когда я взял их вертикально. Получился многослойный «хитиноблок». Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка, что-то как бы обивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к «блоку» - и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезала из вида), что я понял это не только сигнальный маяк, но и более хитрое устройство, работающее с целью облегчения насекомому полета. И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли, как в тумане, но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки и часа через два смог продолжить работу. Вот с этого примечательного случая, собственно, все и началось. А закончилось сооружением моего, пока неказистого, но сносно работающего гравитоплана. Многое, разумеется, еще нужно переосмыслить, проверить, испытать. Я, конечно же, расскажу когда-нибудь читателю и «тонкостях» работы моего аппарата, и о принципах его движения, расстояниях, высотах, скоростях, об экипировке и обо всем остальном. А пока - о первом моем полете. Он был крайне рискованный, я совершил его в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись летнего сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность. Неудачи начались еще до взлета. Блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего Краснообска (он расположен неподалеку от Новосибирска), опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут какая-то мощная сила будто вырвала у меня управление движением и неумолимо потащила в сторону города. Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны, перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск - Академгородок, Северо-Чемской жилмассив... На меня надвигалась - и быстро! - темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько «букетов» заводских высоченных труб, многие из которых, хорошо помню, медленно и густо дымили: работала ночная смена...

Нужно было что-то срочно предпринимать. Аппарат выходил из повиновения. Все же я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над поселком Затулинка. Отдохнув несколько минут - если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы, - с облегчением убедившись, что «злая сила» исчезла, я заскользил обратно. Но не сразу, и не в сторону нашего научного агрогородка в Краснообске, а правее, к Толмачеву - хотел запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой... На следующий день, естественно, не мог подняться с постели. Новости, сообщенные по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки «НЛО над Затулинкой», «Снова пришельцы?» явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали «феномен» как светящийся шар или диск, причем многие «видели» почему-то не один, а... два! Поневоле скажешь: «у страха глаза велики». Другие утверждали, что летела «настоящая тарелка» с иллюминаторами и лучами...

Не исключаю я того, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои аварийные экзерсисы, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более что март 1990-го был чрезвычайно «урожайным» на НЛО и в Сибири, и в Нечерноземье, и на юге страны... Да и не только у нас, но и, скажем, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан отснял видеокамерой двухминутный фильм о полете одного из огромных «черных треугольников».
Они, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как «материальные объекты, причем с возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация».
Так уж и «никакая»? Берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, назовем короче, блок-панели) этих «инопланетных» аппаратов были созданы на Земле,но на более солидной и серьезнее оснащенной базе, чем мой, наполовину деревянный, аппарат.
Я сперва хотел сделать платформу треугольной формы, она гораздо надежней, но склонился в пользу четырех угольной, потому что ее проще складывать. Сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или «дипломат».

Почему я не раскрываю суть своей находки, принцип действия моего гравитоплана? Во-первых, потому, что для представления необходимых доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту «проталкивания» предыдущих находок, в частности, свидетельствующих о необычайном эффекте полостных структур. Смотрите, чем закончились мои многолетие хлопоты признании этого эффекта в научном мире: «По данной заявке на ваше открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна». Кое-кого из Вершителей Судеб научного мира я знаю лично и уверен, попади к такому на прием, раскрой свой «этюдник», прикрепи телескопическую стойку, поверни рукоятки включения и воспари на его глазах к потолку - хозяин кабинета не среагирует адекватно, а то и прикажет выставить фокусника вон.

Вторая причина моего «нераскрытия» более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится уникальное насекомое: похоже, оно на грани, вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Так вот, если укажу семейство и вид - где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в энтомологии злые люди, негодяи и предприниматели в одном лице - не кинутся по оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого Чуда Природы. Для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перепахать сотни полян! Слишком уж заманчива такая добыча. Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла, могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения Живой Природы? Тем более что вижу как подобное, вроде бы, изобрел не только я, и уже воплощают, экспериментируя, развивая эту находку, но не торопятся оповестить об этом весь мир, предпочитая держать секрет при себе. Думаю потому, что это открытие можно использовать еще и в военных целях.

Глава V «Полет» Часть первая. (Из книги Виктора Гребенникова «Мой мир»)

Тихий степной вечер. Медно-красный диск солнца уже коснулся далекого мглистого горизонта. Домой выбираться поздно - задержался тут я со своими насекомьими делами и готовлюсь ко сну, благо, во фляжке осталась вода и есть противокомариная «Дэта», которая здесь очень нужна: на крутом берегу солоноватого озера великое множество этих надоедливых кусак. Дело происходит в степи, в Камышловской долине - остатке бывшего мощного притока Иртыша, превратившегося из-за распашки степей и вырубки лесов в глубокий и широкий лог с цепочкой вот таких соленых озер. Безветренно - не шелохнется даже травинка. Над вечерним озером мелькают утиные стайки, слышится посвист куликов. Высокий небосвод жемчужного цвета опрокинулся над затихающим степным миром. Как же хорошо здесь, на приволье!

Устраиваюсь у самого обрыва, на травянистой лужайке: расстилаю плащ, кладу рюкзак под голову; перед тем как лечь, собираю несколько сухих коровьих лепешек, складываю их рядом в кучку, зажигаю - и романтичный, незабываемый запах этого синего дымка медленно расстилается по засыпающей степи. Укладываюсь на свое нехитрое ложе, с наслаждением вытягиваю уставшие за день ноги, предвкушая еще одну, а это выпадает мне нечасто - замечательную степную ночь.

Голубой дымок тихо уносит меня в Страну Сказок, и сон наступает быстро: я становлюсь то маленьким, маленьким, с муравья, то огромным, как все небо, и вот сейчас должен уснуть; но почему сегодня эти кажущиеся «вредоносные изменения» размеров моего тела какие-то необычные, уж очень сильные; вот к ним добавилось нечто новое: ощущение падения - будто из-под меня мгновенно убрали этот высокий берег, и я падаю в неведомую и страшную бездну!

Радужница
Вдруг замелькали какие-то всполохи, и я открываю глаза, но всполохи не исчезают - пляшут по жемчужно серебристому вечернему небу, по озеру, по траве. Появился резкий металлический привкус во рту, будто я приложил к языку контакты сильной батарейки. Зашумело в ушах; отчетливо слышны двойные удары собственного сердца. Какой уж тут сон!

Жители озер Камышловской долины: жучок вертячка, клопик гребляк, личинка стрекозы (нападает на комариных личинок), плавунец, личинка веснянки, личинки ручейников (в домиках).
Я сажусь и пытаюсь отогнать эти неприятные ощущения, но ничего не выходит. Лишь всполохи в глазах - из широких и нерезких они превратились в узкие и четкие, не то искры, не то цепочки, и мешают смотреть вокруг. И тут я вспомнил: очень похожие ощущения я испытал несколько лет назад в Лесочке, а именно в Заколдованной Роще!
Пришлось встать и походить по берегу: везде ли здесь такое? Вот здесь, в метре от обрыва - явное воздействие «чего-то», отхожу от обрыва, вглубь степи на десяток метров - это «что-то» вполне явственно исчезает.

Вот она, открывшая мне одно из Чудес Природы - пчелка -Галиктус квадрицинктус (галикт четырехпоясковый), обитательница подземного «пчелограда».
Становится страшновато: один, в безлюдной степи, у «Заколдованного Озера»... Собраться быстренько и подальше отсюда. Но любопытство на этот раз берет верх: что же это все-таки такое? Может, это от запаха озерной воды и тины? Спускаюсь вниз, под обрыв, сажусь у воды, на большой комок глины. Густой сладковатый запах сапропеля - перегнивших остатков водорослей - обволакивает меня словно в грязелечебнице. Сижу пять минут, десять - ничего неприятного нет, впору где-то здесь улечься спать, но тут, внизу, очень сыро.

Забираюсь наверх обрыва - прежняя история! Кружится голова, снова какой-то «гальванический» кислотный вкус во рту, и будто меняется мой вес. То легкий я невероятно, то, наоборот, тяжелый, тяжелый; в глазах снова разноцветное мелькание... Непонятно: было бы это действительно «гиблое место», какая-то нехорошая аномалия - не росла бы тут, наверху, вот эта густая трава, и не гнездились бы те самые крупные пчелы, норками которых буквально испещрен крутой глинистый обрыв. А я ведь устраивался на ночлег как раз над их подземным «пчелоградом», в недрах которого, конечно, великое множество ходов, камер, личинок, куколок, живых и невредимых.

Иртыша, протекавшим рядом с Исилькулем. Теперь вместо реки - огромный лог с редкой цепочкой иссыхающих озер, со свалками на склонах, и еще сюда планируют провести канализационный сток...

Не так давно Камышловка была широким полноводным притоком. Так в тот раз я ничего не понял, и, не выспавшийся, с тяжелой головой, ранним летним утром, когда еще не взошло солнце, подался в сторону тракта, чтоб на попутке уехать в Исилькуль. В то лето я побывал на Заколдованном Озере еще четыре раза, в разное время дня и в разную погоду. К концу лета пчелы мои разлетались тут в невероятном количестве, доставляя в норки откуда-то яркожелтую цветочную пыльцу, одним словом, чувствовали себя прекрасно. Чего не скажешь обо мне: в метре от обрыва, над их гнездами - явственный «комплекс» неприятнейших ощущений, метрах в пяти - без таковых...

Старый обломок гнезда пчел галиктов. Видны входы в каморки (ячейки), часть вертикальной шахты (длинное углубление - ступенька).

И опять недоумение: ну почему же именно тут чувствуют себя прекрасно и растения, и эти пчелы, гнездящиеся здесь же в великом множестве, да так, что обрыв испещрен их норками, как не в меру ноздреватый сыр, а местами - почти как губка? Разгадка пришла много лет позднее, когда пчелоград в Камышловской долине погиб: пашня подступила к самому обрыву, который из-за этого обвалился, и теперь там не только ни норки, ни травинки, но и огромная гнуснейшая мусорная свалка. У меня осталась лишь горстка старых глиняных комков - обломков тех гнезд, с многочисленными каморками ячейками. Ячейки были расположены бок обок и напоминали маленькие наперстки, или, скорее, кувшинчики с плавно сужающимися горлышками; я уже знал, что пчелы эти относятся к виду Галикт четырехпоясковый - по числу светлых колечек на продолговатом брюшке.

Схематический разрез гнезда галиктов близ самой глубокой его части. Внизу - обломки гнезд, положенные дырочками вверх, дают особенно сильное излучение (особенно сильную эманацию).
На моем рабочем столе, заставленном приборами, жилищами муравьев, кузнечиков, пузырьками с реактивами и всякой иной всячиной, находилась широкая посудина, наполненная этими ноздреватыми комками глины. Потребовалось что-то взять, и я пронес руку над этими дырчатыми обломками. И случилось чудо: над ними я неожиданно почувствовал тепло... Потрогал комочки рукой - холодные, над ними же присутствует явное ощущение тепла; вдобавок - появились в пальцах какие-то неведомые мне раньше толчки, подергивания, «тиканья». А когда я пододвинул миску с гнездами на край стола и склонил над нею лицо, ощутил то же, самое, что на Озере: будто голова делается легкой и большой, большой, тело проваливается куда-то вниз, в глазах - искроподобные вспышки, во рту - вкус контактов батарейки, легкая тошнота...

Гнездовье пчел листорезов: пучок бумажных трубок, сплошь заполненных зелеными стаканчиками, сработанными из листьев. Чем больше заселение - тем ощутимее излучение.

Я положил сверху картонку - ощущения те же. Крышку от кастрюли - будто ее и нет, и это «что-то» пронзает преграду насквозь.
Следовало немедленно изучить феномен. Но что я мог сделать дома, без каких бы то ни было физических приборов? Исследовать гнездышки помогали мне сотрудники многих институтов нашего ВАСХНИЛ городка* (см. ниже). Но, увы, приборы не реагировали на них нисколько: ни точнейшие термометры, ни регистраторы ультразвука, ни электрометры, ни магнитометры. Провели точнейший химический анализ этой глины - ничего особенного. Молчал и радиометр... * ВАСХНИЛ (в СССР) - Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. ВАСХНИЛ-городком по сей день называют в обиходе Краснообск, городок сибирских ученых аграрников под Новосибирском.

Равноотстоящие группы микроскопических хламидомонад быстро смазываются многополостной структурой, названной «Хрональным дикобразом Гребенникова» Смотри книгу А. И. Вейника «Термодинамика реальных процессов» (Минск, «Наука и техника», 1991 г.). Там подробно описаны и разъяснены разработки других авторов, земных и «инопланетных», в том числе есть информация о различных НЛО.
Зато руки, обычные человеческие руки - и не только мои, явственно ощущали над гнездовьями то тепло, то как бы холодный ветерок, то мурашки, то тики какие-то, то более густую, вроде киселя, среду; у одних рука «тяжелела», у других будто что-то подталкивало ее вверх; у некоторых немели пальцы, сводило мышцы предплечья, кружилась голова, обильно выделялась слюна.

Сходным образом вел себя пучок бумажных трубок, сплошь заселенных пчелами листорезами. В каждом тоннеле помещался сплошной ряд многослойных стаканчиков из обрезков листьев, закрытых вогнутыми круглыми - тоже из листьев - крышечками; внутри стаканчиков - шелковые овальные коконы с личинками и куколками. Я предлагал людям, ничего не знающим о моей находке, подержать ладонь или лицо над гнездовьем листорезов, и все подробно протоколировал. Результаты этих необычных экспериментов вы можете найти в моей статье «О физико-биологических свойствах гнездовий пчел опылителей», опубликованной в третьем номере «Сибирского вестника сельскохозяйственной науки» за 1984 год. Там же приведена и формула открытия - краткое физическое объяснение этого удивительного явления. Отталкиваясь от исследования пчелиных гнезд, я создал несколько десятков искусственных «сотов» из пластика, бумаги, металла, дерева. И оказалось, что причина всех этих непривычных ощущений - никакое не «биополе». А размеры, форма, количество и взаиморасположение полостей, образованных любыми твердыми телами. И по-прежнему организм это чувствовал, а приборы «молчали».

Назвав находку эффектом полостных структур - ЭПС, я продолжил и разнообразил опыты, а Природа, в свою очередь, раскрывала мне свои сокровенные тайны одну за другой...
Полости между непонятными до сих пор выростами на теле насекомых оказались специальными волновыми «маяками». В центре (крупномасштабно) - сибирский жук носорог.

Оказалось, что в зоне действия ЭПС заметно угнетается развитие сапрофитных * (см. ниже) почвенных бактерий, дрожжевых и иных грибков, прорастание зерен пшеницы. Меняется поведение микроскопических подвижных водорослей хламидомонад, появляется свечение личинок пчел листорезов, а взрослые пчелы в этом поле ведут себя намного активнее, и работу по опылению растений заканчивают на две недели раньше. На рисунке слева, кроме прочего, изображен прибор для объективной регистрации ЭПС, о нем будет более подробная информация далее по тексту. Сапрофитные организмы, значит - питающиеся мертвыми останками растений.

Оказалось, что:

1. ЭПС ничем не экранируется, подобно гравитации, действуя на живое сквозь стены, толстый металл и другие преграды.
2. Если переместить ячеистый предмет на новое место, то человек ощутит ЭПС не сразу, а через несколько секунд или минут, в прежнем же месте остается «след», или, как я, шутя, назвал его, «фантом», ощутимый рукою через десятки минут, а то и спустя месяцы.
3. Оказалось, что поле ЭПС убывает от сотов не равномерно, а окружает их целой системой невидимых, но иногда очень четко ощутимых «оболочек».

Сантиметровая стенка заземленной стальной капсулы - не помеха для «всепроникающего» ЭПС... Трудно представить, что сквозь ее броню запросто проникают волны крохотного легкого осиного гнездышка, которое видно на снимке.
4. Животные (белые мыши) и люди, попавшие в зону действия даже сильного ЭПС, через некоторое время привыкают к нему и адаптируются. Иначе и быть не может: нас ведь повсюду окружают многочисленные большие и малые полости, решетки, клетки - живых и мертвых растений (да и наши собственные клетки), пузырьки всяких там поролонов, пенопластов, пенобетонов. Сами наши комнаты, коридоры, залы, многослойные кровли. Пространство между деталями различной техники - пультов, приборов, автомашин. Пространство между деревьями в лесу, зданиями в городе...
5. Оказалось, что «столб» или «луч» ЭПС сильнее действует на живое тогда, когда он направлен в противосолнечную сторону (от Солнца), а также вниз, к центру Земли.
6. В сильном поле ЭПС иногда начинают заметно «врать» часы, даже механические, и тем более электронные - не иначе как тут задействовано само Время. Его частицы - хрононы, мельчайшие, элементарные и не дробимые «кванты времени».
7. Оказалось, что все это - проявление Волн Материи, вечно подвижной, вечно меняющейся, вечно существующей, и что за открытие этих волн физик Луи де Бройль * еще в 20-х годах получил Нобелевскую премию, и что в электронных микроскопах используются эти волны. Оказалось... да много чего оказалось, но это уведет нас в физику твердого тела, квантовую механику, физику элементарных частиц, то есть далеко в сторону от главных героев нашего повествования - насекомых.

А ведь мне удалось-таки сделать прибор для объективной регистрации ЭПС, отлично реагирующий на близость гнезд, созданных насекомыми. Вот он: герметический сосуд, в котором на паутинке, наклонно, подвешена соломинка или обожженная веточка - рисовальный уголь;
на дне немного воды, чтобы исключить электростатику, мешающую опытам при сухом воздухе. Наводишь на верхний конец индикатора старое осиное гнездо, пчелиные соты, пучок колосьев - индикатор медленно отходит на десятки градусов... Такой прибор изображен на рисунке (Стр. 9). Чуда здесь нет: энергия мерцающих электронов обоих многополостных тел создает в пространстве систему суммарных волн, волна же это энергия, способная произвести работу по взаимному расталкиванию этих предметов даже сквозь преграды, подобные толстостенной стальной капсуле (фотография на стр. 10). Трудно представить, что сквозь ее броню запросто проникают волны крохотного легкого осиного гнездышка, которое видно на снимке, и индикатор внутри этой тяжеленной глухой капсулы убегает от давно нежилого, пустого осиного гнезда порой на пол оборота, и это так. Людей сомневающихся прошу посетить Музей агроэкологии под Новосибирском, где вы увидите все это своими глазами.

Сотовый прибор, обезболивающее средство.

Там же, в Музее, стоит действующий сотовый прибор, обезболивающее средство; каждый, севший на этот стул под футляр, в котором находятся несколько рамок (6 шт.) с пустыми, но полномерными сотами медоносной пчелы («сушь»), почти наверняка почувствует нечто через несколько минут. А вот у кого болит голова - через считанные минуты простится с болью, во всяком случае, на несколько часов. Мои обезболиватели успешно применяются в разных уголках страны - секрета из этой своей находки я не делал. Излучение четко уловимо рукой, если ее ладонью вверх подносить снизу к футляру с сотами, который может быть картонным, фанерным, а еще лучше - из жести, с наглухо запаянными швами. Такой вот еще один насекомий подарок...

Назначение глубоких ямок на покровах насекомых - создание защитного волнового поля, как у Осеблестянки, такая защита ей нужна, она подсовывает свои яйца в гнезда других ос и пчел...
Вначале я рассуждал так: с медоносной пчелой люди имеют дело тысячелетия, и никто не пожаловался на что-либо неприятное, кроме, конечно, случаев, когда пчелы жалят. Подержал рамку с сушью над головой - работает! Остановился на комплекте из шести рамок. Вот и вся история этого, в общем-то нехитрого, открытия.

Совсем иначе действует старое осиное гнездо, хотя размер и форма его ячеек очень близки к пчелиным. Но есть и существенная разница: материал ячеек, в отличие от восковых сотов, более рыхлый и микропористый, это бумага, кстати, бумагу первыми изобрели осы, а не люди. Осы скоблят старые древесные волокна и смешивают их с клейкой слюной, стенки ячей много тоньше пчелиных, расположение и размер сотов - тоже иной, да еще и есть внешняя слоистая оболочка, тоже из бумаги, в несколько слоев, с промежутками между ними. Ко мне поступали сообщения об очень неблагоприятном воздействии нескольких осиных гнезд, построенных на чердаке. Да и вообще большинство многоячеистых устройств и объектов, обладающих сильно выраженным ЭПС, в первые минуты или часы на людей действуют далеко не благотворно; соты медоносной пчелы - одно из немногих исключений.

Шмель у кирпичной стены нашего дома.
А когда в шестидесятых годах в нашей исилькульской квартире жили шмели, я не раз наблюдал такое. Иной молодой шмелек, пробравшись через длинную трубку из улья к летку в форточке и впервые покидая дом, не очень добросовестно запоминал местонахождение летка и потом долго блуждал у окон не только нашего, но и соседнего, похожего на наш, дома. А вечером, устав и «махнув рукой» на неважную свою зрительную память, садился на кирпичную стену дома точнехонько против улья и пытался меж кирпичами «проломиться» напрямик. Откуда было знать насекомому, что именно тут, в четырех метрах от летка в сторону и полутора метрах ниже, за толщей полуметровой стены - его родное гнездо? Тогда я терялся в догадках, теперь же знаю, в чем дело; не правда ли, удивительная находка?

А теперь вспомним Город Помпилов в Питомнике - когда эти осы охотницы прямехонько возвращались не только в данную точку местности, но и в совсем другой пункт, куда был перенесен ком земли с норкой: там, несомненно, работал волновой маяк, создаваемый полостной структурой гнезда.

Вот настоящий жук который использовал Гребенников для платформы

Майский Жук Носорог_Oryctes Nasicornis
Жук-носорог (Oryctes nasicornis). «Правда о жуке, не по детски».
Отряд Жуки, жесткокрылые (Coleoptera).
Семейство Пластинчатоусые (Scarabaeidae).
Известен на Земле со времён существования динозавров.
В народе известен как "Майский Жук-Носорог".
Ареал:
Европейская часть РФ (кроме северных районов), Кавказ, юг Западной Сибири.
Характерные признаки: Длина тела 4,1 - 6,3 см.
Среда обитания: Чаще встречается вблизи населенных пунктов, кладбищ (?!).
Питание: Малоизучено.
Личинки могут питаться растительностью.
Образ жизни: Малоизучен.

Личинки могут развиваться в гнилой древесине, или в почве богатой перегноем. Жук способен передвигать груз в 850 раз превышающий вес самого жука.Существуют разные гипотезы и о принципах полёта этого жука. С точки зрения законов физики этот жук никак не может летать. Однако он прекрасно летает и преодолевает без остановки расстояния
более 50 километров (меченые жуки перелетали пролив Ла-Манш). Как именно они летают до сих пор остаётся одной из самых больших загадок нашей живой Природы.
На смену понятию "вечный двигатель", видимо надо вводить новые наглядные понятия, подкрепленные реальными примерами из практики, например, самоорганизующиеся, самообеспечивающиеся, живые системы. Ярким примером
которых являются объекты живой природы. Наглядным и неотразимым примером таких устройств может служить простая
форель, которая в горном потоке, скорость которого составляет десятки метров в секунду, может стоять почти неподвижно! И никто этот парадокс не замечает. Кроме форели подобные аномальные энергетические проявления известны как

парадокс Грея, который, определив энергетические возможности дельфина и сопоставив их с необходимой для его движения мощностью, пришел к выводу, что потребная мощность раз в семь превосходит возможную! А также Майский Жук-

Носорог, который теоретически не может летать. Но на практике летает и ещё как!

Вообще то с этим жуком вообще всё загадочно и непонятно, начать с того, что серьёзные работы учёных энтомологов и колеоптерологов по данной тематике, отчего то подпадают под грифы «секретно» или «для служебного пользования», начиная уже с 1943 года (?!). Другая странность по этим жукам состоит в том, что ни одна из известных работ колеоптерологов не публиковалась вообще, а сразу же депонировалась в спецхран. Для примера, по мушке дрозофилла, было

опубликовано свыше 250 тысяч научных работ в открытой научной печати за 30 лет. Не случайно наверное, что Карл Фридрих Вайцзеккер, Директор Института Макса Планка, обмолвился на одном из научных совещаний, что тот, кто познает настоящий механизм и принцип полёта майского жука-носорога, тот поймёт принцип полёта НЛО [летающей тарелки] !

КУН (Kuhn) Рихард, немецкий химик и биохимик, автор фундаментальных исследований по химии растительных и животных пигментов получил в 1938 году Нобелевскую премию, а в 1954 году открыл полупроводниковые свойства покровных крыльев майских жуков-носорогов при действии ультрафиолетовых лучей. Им были также измерены электростатические биопотенциалы майского жука в условиях экспериментального полёта в ультрафиолетовых лучах.

Сам Рихард Кун называл майских жуков-носорогов моделью антигравитатора.

Примечателен рог майского жука-носорога. Разные его микроучастки имеют разное полупроводниковое сопротивление, это позволяет рассматривать его как Природную микросхему, полупроводниковый электронный чип, созданный самой Природой. От нижних хитиновых пластинок вниз идут щёточки волосков на которых можно зафиксировать электронный заряд-разряд на участке Жук – Земля.

Близкие к этому виду Жуки Скарабеи почитались в Древнем Египте, как священные.

Когда в нас вечером на природе случайно врезается майский жук-носорог, мы отчётливо ощущаем электрический разряд, как будто бы нас по руке ударил электрический скат-хвостокол. По всей видимости жук может накапливать электростатический потенциал, подобно конденсатору.

Так, как жук может переносить массу в 850 раз превышающую его собственную, в Японии и Китае были опубликованы исследования по дистанционному фотографированию объектов при помощи майских жуков, несущих под своим

брюшком сверхминиатюрные фото и видеокамеры. Сообщалось также, что удалось добиться радиоуправляемости такими жуками в полёте. Большой вклад в этом направлении привнёс Нисидзава Дзюньити, японский учёный в области электроники, иностранный член РАН с 1988 года, имеющий основные труды по разработке транзисторов, интегральных схем, электронной бионики, электро и фотостимулирования эпитаксии и биоэпитаксии. Известны также по этой тематике труды Басистова А.Г., учёного в области информатики РАН, основные работы которого лежат в области синтеза сложных сигналов информационных систем и биоинфосистем.

Полёт птицы отличается от полёта майского жука тем, что птица по сути дела

не летает и не летит, она падает, и превращает энергию падения в линейное движение, это образно говоря, прыжки на крыльях в воздухе с планеризмом. А жук не имеет свойств для планирования, он держится в воздухе и летает

за счёт совершенно других физических процессов. Этот процесс так занимал по видимому учёных, что в 1970-х годах майских жуков «тестировали» в условиях невесомости на космических кораблях типа «Союз». К каким именно выводам пришли экспериментаторы до сих пор неизвестно. Неизвестно для широкой общественности и для научно-публицистических

изданий. По всей вероятности и тут жук попал под гриф «секретно». Ведь что то же кому то мешает перевести на русский язык и опубликовать например патенты Николы Теслы. Никола Тесла предложил использовать естественный электрический градиент потенциала Земли (Патент США N685958) и трансформатор Тесла (Патент США N1119732).

Засекречивание информации позволило почти на сто лет затормозить процесс внедрения экологически чистых не требующих добычи и транспортировки топлива технологий, поляризовать общество на нищих и богатых, обострив социальные

противоречия и довести до края пропасти экологию Земли. Если выражение "вечный двигатель" - это пропагандистский ярлык, то 2-й закон термодинамики - это уже, образно говоря, - "жандарм", закрепляющий навязанный
официальный догматизм, "колею". Но, как правильно заметил Блаженный Августин: "Чудо - не то, что противоречит
законам природы, а то, что противоречит нашему знанию этих законов".

Виктор Степанович Гребенников (23 апреля 1927, Симферополь - 10 апреля 2001, Новосибирск) - российский энтомолог и апидолог, художник-анималист, специалист по разведению и охране насекомых, автор ряда книг о пчёлах. Заслуженный эколог России, член Международной ассоциации учёных-исследователей пчёл, а также член Социально-экологического союза и Сибирского экологического фонда. Создатель Новосибирского музея агроэкологии и охраны окружающей среды. Самоучка, не имел высшего образования. В 1946 году был осужден за подделку хлебных карточек, освобожден по амнистии 1953 года. С 1976 года работал в Новосибирске, в Сибирском НИИ земледелия и химизации сельского хозяйства. Известен также своими заявлениями об открытии и исследовании «эффекта полостных структур» и создании гравитоплана - антигравитационного летательного аппарата, работающего на основе этого эффекта, о чём Гребенников поведал в книге «Мой мир» в 1997 году.

Предлагаю всем, кто еще не слышал об удивительном изобретении ученого-энтомолога Виктора Гребенникова ознакомиться с его открытием, с его собственных слов. Все, о чем вам предстоит узнать, можно было бы назвать фантастикой - таким неправоподобным оно покажется, если бы не два очень существенных но... Во-первых, это глава из автобиографической книги Виктора Гребенникова "Мой мир", изданной на деньги международного научного фонда мизерным тиражом без права продажи. Это воспоминание о реальной жизни ученого и проведенных им исследованиях. Во-вторых, принцип действия изобретенного им гравитоплана, особенности его движения и визуализации (светящиеся шары или диски, два аппарата вместо одного, невидимость и т.д.) - удивительно напоминает принцип действия НЛО.

Особенности полета

Увы, природа сразу поставила мне свои жесткие ограничения, как в наших пассажирских самолетах: смотреть-то смотри, а фотографировать нельзя. Так и тут, если не хуже: не закрывался затвор, а взятые с собою пленки - одна кассета в аппарате, другая в кармане - оказались сплошь и жестко засвеченными. Не получались на высоте и наброски местности: почти все время обе руки заняты, лишь одну можно на две-три секунды освободить.

Полет этот совсем не похож на то, что мы испытываем во сне - именно с такого сна я начинал эту тему. И это не столь удовольствие, сколь работа, порою очень трудная и небезопасная: приходится не парить, а стоять; вечно заняты руки; в нескольких сантиметрах от тебя - граница, разделяющая "это" пространство от "того", внешнего, граница невидимая, но очень коварная ; все это пока что достаточно неказисто, и мое творение отдаленно напоминает разве что... больничные весы. Но ведь это начало!
Кстати, кроме фотоаппарата у меня порой очень сильно барахлили часы , и, возможно, календарь: спускаясь, скажем, на знакомую поляну, я заставал ее немного не соответствующей сезону, с "отклонением" примерно до недели в ту или иную сторону. Так что перемещаться удается не только в пространстве, а - вроде бы! - и во времени. Утверждать последнее со стопроцентной гарантией не могу, кроме разве того, что в полете - особенно в начале - сильно врут часы: поочередно то спешат, то отстают, но к концу экскурсии оказываются идущими точно секунда в секунду.
Вот почему я во время таких путешествий сторонюсь людей: если тут задействовано, вместе с гравитацией, и время, то вдруг произойдет нарушение неведомых мне следственно-причинных связей, и кто-то из нас пострадает? Опасения эти у меня вот от чего: взятые "там" насекомые из пробирок, коробок и других вместилищ... исчезают, большей частью, бесследно; один раз пробирку в кармане изломало в мелкие осколки, в другой раз в стекле получилась овальная дырка с коричневыми, как бы "хитиновыми" краями - вы видите ее на снимке.

Неоднократно я чувствовал сквозь ткань кармана подобие короткого не то жжения, не то электроудара - наверное, в момент "исчезновения" пленника. И лишь один раз обнаружил в пробирке взятое мною насекомое, но это был не взрослый ихневмоновый наездник с белыми колечками по усам, а его... куколка - т. е. предшествующая стадия. Она была жива: тронешь - шевелит брюшком. К великому моему огорчению, через неделю она погибла и засохла.
Лучше всего летается - пишу без кавычек! - в летние ясные дни. В дождливую погоду это сильно затруднено, и почему-то совсем не получается зимой. Но не потому, что холодно, я мог бы соответственно усовершенствовать свой аппарат или сделать другой, но зимние полеты мне, энтомологу, просто не нужны.

История открытия

Как и почему я пришел к этой находке?

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочек, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие патенты природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей насекомых. Это была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате по специальным чертежам и расчетам, композиция. На мой взгляд, эта ни с чем не сравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.
Ничего такого, даже отдаленно напоминающего этот непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни у других насекомых, ни в остальной природе, ни в технике или искусстве; оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем насекомому такое? Тем более структура эта - низ надкрыльев - почти всегда у него спрятана от других глаз, кроме как в полете, когда ее никто и не разглядит.

Я заподозрил: никак это волновой маяк, обладающий "моим" эффектом многополостных структур? В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет; ни "до", ни "после" я не наблюдал не только такой их массовости, но и единичных особей.
Положил на микроскопный столик эту небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира, и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с этими необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала - по воздуху!

Вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась, и лишь тогда быстро и резко упала на стол.
Что я пережил в тот миг - читатель может лишь представить. Придя в себя, я связал несколько панелей проволочкой; это давалось не без труда, и то лишь когда я взял их вертикально.

Получился такой многослойный "хитино-блок". Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка: что-то как бы отбивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к "блоку" - и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезла из вида! ), что я понял: никакой это не маяк, а совсем-совсем Другое.
И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли как в тумане: но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки, и часа через два смог продолжить работу...
Вот с этого случая, собственно, все и началось.

НЛО" над Затулинкой

Весьма неудачный, крайне рискованный полет я совершил в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность. А ночь - я уже хорошо знал - самое рискованное время суток для этой работы.

Неудачи начались еще до взлета: блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего ВАСХНИЛ-городка, опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут опуститься бы, но я этого не сделал, и зря, так как какая-то мощная сила как бы вырвала у меня управление движением и тяжестью и неумолимо потащила в сторону города.
Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны городка (они расположены двумя огромными - по километру в диаметре - кругами, внутри которых пятиэтажки, в том числе и наша), перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск-Академгородок, Северо-Чемской жилмассив... На меня надвигалась, и надвигалась быстро, темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько "букетов" заводских высоченных труб, многие из которых медленно и густо дымили... Нужно было что-то срочно предпринимать.

С величайшим трудом овладев ситуацией, я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над Затулинкой - заводским Кировским районом города. Зловещие трубы продолжали безмолвно и круто дымить совсем близко подо мною. Отдохнув несколько минут, если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы, и с облегчением убедившись, что "злая сила" исчезла, я заскользил обратно, но не в сторону нашего ВАСХНИЛ-городка, а правее, к Толмачеву - запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к этому аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой...
На следующий день, естественно, я не мог подняться с постели. Новости, сообщения по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки "НЛО над Затулинкой", "Снова пришельцы?" явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали "феномен" как светящиеся шары или диски, причем многие почему-то "видели" не один шар, а... два! Другие утверждали, что летела "настоящая тарелка" с иллюминаторами и лучами...

Не исключаю, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои почти аварийные эволюции, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более март 1990-го был чрезвычайно "урожайным" на НЛО и в Сибири, и под Нальчиком, и, особенно, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан, схватив видеокамеру и взбежав на крышу дома, отснял двухминутный фильм о полете одного из огромных "инопланетных" треугольников-гравитопланов, которые, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как материальные объекты, причем с такими возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация.
Так уж и "никакая", господа бельгийские ученые? Что касается меня, то берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, как я их зову короче, блок-панели) этих аппаратов в натуре были относительно небольшими, треугольной формы, и сработаны у нас на Земле, но на более солидной и серьезной базе, чем мой почти наполовину деревянный аппарат.
Я сразу хотел сделать платформочку его именно треугольной - она гораздо эффективней и надежней, - но отошел от этой формы в пользу четырехугольной потому, что ее проще складывать, и, сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или "дипломат", который можно декорировать так, что не возникает и малейших подозрений. Я, разумеется, выбрал "этюдник"…

К событиям же в Бельгии и под Нальчиком я вовсе не причастен. Тем более что использую свою находку, как может вам показаться, до глупости нерационально - всего лишь для посешения своих "энтомо-парков"... А их, моих детищ, как я считаю, куда более важных, чем любые технические находки, у меня на сегодняшний день одиннадцать: восемь в Омской области, одно в Воронежской, два в Новосибирской.

Исилькулия с высоты птичьего полета

И я продолжаю свой путь под полуденными величаво-пышными облаками туда, на запад, и уходят, уходят назад прямоугольники разноцветных полей, перелески причудливых очертаний, и синие тени от этих облаков тоже убегают назад подо мною.
Скорость полета довольно велика, но не свистит в ушах моих ветер: силовая зашита платформы с блок-панелями "вырезала" из пространства расходящийся кверху невидимый столб или луч, отсекающий притяжение платформы к Земле, но не меня и не воздух, что внутри этого столба над нею; все это, как я думаю, при полете как бы раздвигает пространство, а сзади меня снова смыкает его, захлопывает.
Именно в этом, наверное, причина невидимости аппарата "с седоком" , а точнее "стояком", или частично искаженной видимости, как у меня было недавно над новосибирской Затулинкой. Но защита от притяжения регулируемая, хотя и неполная: подашь вперед голову, и уже ощущаются как бы завихрения от встречного ветра, явственно пахнущего то донником, то гречихой, то многоцветьем луговых сибирских трав.
Исилькуль с громадой элеватора у железной дороги я оставляю далеко слева и иду постепенно на снижение над автотрассой, хорошенько убедившись, что сейчас я невидим и для водителей, и для пассажиров, и для работающих в поле: от меня и платформы нет на земле тени (впрочем, изредка тень неожиданно появляется); вот на опушке колка трое ребят собирают ягоды - снижаюсь до бреющего полета, замедляю скорость, пролетаю рядом с ними. Нормально, никакой реакции - стало быть, ни меня, ни тени не видно. Ну и, конечно, не слышно: при таком принципе движения - в "раздвигаемом пространстве" - аппарат не издаст даже малейшего звука, так как даже трения о воздух здесь фактически не происходит.
Путь мой был долгим, не менее сорока минут от Новосибирска. Устали руки, которые не оторвешь от регуляторов, устали ноги и туловище - приходится стоять чуть ли не по стойке "смирно" на этой маленькой платформочке, к вертикальной колонке которой я привязан... ремнем. А быстрее перемещаться я хоть и могу, но опасаюсь: моя "техника", изготовленная полукустарно, пока еще слишком миниатюрна и непрочна...
Снижаясь и тормозя, а это делается взаимосмещенисм жалюзи-фильтров, что под доскою платформы, я вижу уже пышные заросли морковников, различаю светлые шапки их соцветий, похожих на ажурные шары, конечно же, усыпанные насекомыми…
Еще тише, еще медленней - и вдруг внизу как бы темная неожиданная вспышка: появилась-таки моя тень, до того невидимая, и сейчас медленно скользит по травам и кустам. Но это уже нестрашно: вокруг ни души, а на автостраде, что в метрах трехстах на север от Заказника, машин пока нет. Можно спокойно опуститься на землю. Стебли самых высоких трав уже зашуршали о мой "постамент" - платформу с блок-панелями.
Но перед тем как поставить ее вот на этот бугорок, я, охваченный порывом радости, движением рукоятки снова раздвигаю жалюзи панелей и круто, свечой, иду вертикально вверх.
Быстро сжимается, как бы съеживается, картина внизу: колки Заказника, все его опушки и ограда, все окружающие Заказник перелески и поля; горизонт начинает как бы выгибаться со всех сторон такой огромной выемкой, открывая железную дорогу, что проходит в двух километрах слева, а затем села…
И вот она уже вся подо мною - Исилькулия, страна моей юности, совсем не такая, как на картах и планах с их надписями, условными обозначениями и прочим, а безбрежная, живая, испещренная темными прихотливыми островами перелесков, облачных теней, светлыми четкими пятнами озер, и огромный диск Земли со всем этим почему-то кажется все белее и более вогнутым - причину этой давно уже мне знакомой иллюзии я так и не нашел.
Поднимаюсь все выше, и редкие белые громады кучевых облаков уходят вниз, и небо уже не такое, как снизу, а темно-голубое, почти синее, видимые между облаками колки, и поля уже подернулись густеющей голубой дымкой, и все труднее и труднее их разглядеть…
...Ой, что же я делаю: ведь там, внизу, на Поляне, я отбрасывал тень, значит меня могут увидеть люди, и не единицы, как в ту недоброй памяти мартовскую ночь, а тысячи, ведь сейчас-то день; неровен час, опять "предстану" в виде диска, квадрата, или, еще хуже, собственной персоной... Да еще, на грех, впереди самолет, похоже, грузовой, пока еще беззвучно мчится почти навстречу мне, быстро вырастая в размерах, и я уже вижу холодный блеск дюраля, пульсацию неестественно красной мигалки.
Быстро же вниз!
Резко торможу, поворачиваю - Солнце светит уже в затылок, а наискосок внизу, на гигантской выпуклой стене ослепительно белого кучевого облака, должна быть моя тень; но тени нет, лишь многоцветная глория - радужное яркое кольцо, знакомое всем пилотам, скользнуло по облаку, опережая меня, вниз. Отлегло от сердца: нет тени - значит никто не видел ни меня, ни "дубль" в виде треугольника, квадрата или "банальной" тарелки...

Мелькнула мысль (а надо сказать, что, несмотря на отчаянные технические и физические неудобства, в "падающем" полете почему-то гораздо лучше и быстрее работает воображение): ведь может статься, что из пяти миллиардов людей не один я сделал подобную находку, и летательные аппараты, основанные на этом же принципе, давно делают и испытывают - и созданные на заводских КБ, и самоделки вроде моей.

У всех экранирующих платформ одно и то же свойство: иногда они становятся видимыми для других людей в очень различном облике; "трансформируются" и пилоты - их видят "гуманоидами" в серебристых костюмах, то мелкоросло-зелеными, то плоскими, как из картона (Воронеж, 1989 год), то еще какими-то. Так вот, очень может статься, что это никакие не инопланетяне-НЛО-навты, а "временно-визуально-деформировавшиеся" -конечно, только для сторонних наблюдателей - вполне земные пилоты и конструкторы таких платформочек, доводящие свои детища до надежного состояния.

Правила полетов

Советы тем, кто, изучая насекомых, натолкнется на это же явление и станет мастерить-испытывать"гравито-план" (кстати, я убежден, что,минуя насекомых, это открытие не сделать ): летать только в летние погожие дни; избегать работать в грозу, дождь; не забираться высоко и далеко; с пункта приземления не брать с собою ни былинки; все узлы делать максимально прочными; при испытаниях и работе избегать близости любых ЛЭП, поселков (тем более городов), транспорта, скоплений людей - лучше всего для этого дальняя-предальняя глухая лесная поляна, подальше от человеческих жилищ, иначе в радиусе нескольких десятков метров может произойти - и часто происходит! - то, что назвали полтергейстом: "необъяснимые" перемещения бытовых предметов, отключение или наоборот включение бытовой электротехники и электроники, даже возгорания. Объяснения этому я не имею, но, похоже, что все это следствия сбоя хода времени, штука, в общем-то, чрезвычайно коварная и тонкая.
Ни одна деталь, частица, даже самая крохотная не должна быть брошена, обронена во время полета или в месте приземления. Вспомним "Дальнегорский феномен" 29 января 1986 года, похоже, трагический для экспериментаторов, когда вырвало и разметало по огромной территории весь аппарат, а от гравитационных микроячеистых фильтров были обнаружены лишь жалкие обрывки "сеточек", не поддающиеся - так и должно быть! - толковому химическому анализу.

Часть описаний НЛО - я в этом убежден - относится к платформам, блок-панелям, другим крупным деталям аппаратов, намеренно или случайно выброшенным за пределы активного поля конструкторами и изготовителями; эти обломки способны принести другим немало бед, а в лучшем случае породить серию невероятных рассказов, нелепейших сообщений в газетах и журналах, нередко в сопровождении "научных" комментариев...

Две причины, не позволяющие афишировать открытие

Почему я сейчас не раскрываю суть своей находки?
Во-первых, потому, что для доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту "проталкивания" моих предыдущих находок.
Вот, например, чем закончились мои многолетние хлопоты о научном признании ЭПС: "По данной заявке на открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна". Кое-кого из вершителей судеб науки я знаю лично и уверен: попади я к такому на прием, что, впрочем, теперь практически невероятно, - раскрою свой "этюдник", примкну стойку, поверну рукоятку и воспарю на его глазах к потолку - хозяин кабинета не среагирует, а то и прикажет выставить фокусника вон.
Поскорее же приходите на смену им, "вершителям", вы, молодые!
Вторая причина моего "нераскрытия" более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил эти антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится это насекомое: похоже, оно на грани вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Если я укажу род и вид, где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в биологии люди, всякого рода дельцы, не кинутся по колкам, оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого чуда природы, для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перекорчевать десятки колков, перепахать сотни полян?.. Уж слишком заманчива добыча!
Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла: могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения живой природы? Тем более, что вижу: подобное вроде бы уже изобрели и другие, но тоже не торопятся появляться со своими находками в кабинетах бюрократов, предпочитая носиться в ночных небесах то в виде странных дисков, то в образе треугольников и квадратов, переливчато мерцающих на удивление прохожим...

Не знаю, убедил ли я тебя, читатель, что подобное в очень скором времени будет доступно практически всем, а вот Живая Природа, без которой человечеству не жить, если ее срочно не спасем, - не будет доступна никому за ее полным отсутствием?

Вместо заключения

Не так давно мы, люди, начали летать: сначала на воздушных шарах, затем на самолетах: сегодня мощные ракеты уже уносят нас к другим небесным телам... А завтра?
А завтра мы полетим к другим звездам почти со скоростью света, однако даже соседняя галактика - туманность Андромеды - будет еще недосягаемей.
Но Человечество - при условии, если оно заслужит звание Разумного! - разгадает многие загадки Мироздания, перешагнет и этот рубеж. Тогда станут почти мгновенно досягаемыми, близкими любые миры из уголков Вселенной, удаленных от Земли на триллионы световых лет.
Все это будет, ибо все это дело Разума, Науки, Техники. И не более.

Считаю необходимым дополнить статью В. Гребенникова деталями описания гравитоплана, опущенными при ее сокращении:
- строго вертикальные взлет и посадка (аппарата) очень затруднены, и начальная траектория большей частью скошена, особенно при взлете, когда платформу почему-то относит в сторону, противоположную Солнцу, а иногда и наоборот;
- верхняя часть моего аппарата… "велосипедная": правая рукоять - для горизонтально-поступательного движения, что достигается общим наклоном обеих групп "надкрыльев"-жалюзи, тоже через тросик. Развивать скорость более 25 км в минуту я не решаюсь, предпочитая лететь раз в десять медленнее;
- ослабив гайки-барашки на стойке управления, укорачиваю ее, как антенну у портативного приемника, вытаскиваю из платформы, которую складываю на шарнирах пополам. Теперь это выглядит почти как этюдник - ящик для красок, разве что чуть потолще;
- сложенная вдвое, а значит нейтрализованная, платформочка с гравитационными мелкосетчатыми блок-фильтрами, а между ними, также складная, стойка с регуляторами поля и ремешком - им я привязываюсь к стойке.

В.С. Гребенников. МОЙ МИР.

В качестве бонуса:

Интересный летательный аппарат 1974 года Williams X-Jet
Без крыльев и винтов. Только на реактивной тяге. Управлялся наклоном в нужную сторону и изменением силы тяги.
Масса (снаряжённый): 250 кг
Максимальная скорость: 96 км/ч
Продолжительность полета: 30-45 минут
Высота: до 3 км

Характеристики аппарата не устроили заказчика и проект был закрыт

Виктор Степанович Гребенников -энтузиаст-энтомолог, его сфера интересов - насекомые. Но однажды он сделал неожиданное открытие, о котором достаточно подробно и честно рассказал в книге «Мой мир», изданной в Новосибирске тиражом всего в одну тысячу экземпляров.

Удивительное открытие произошло летом 1988 года, когда ученый разглядывал в микроскоп хитиновые покровы майского жука. Его поразил узор на внутренней стороне крыла - это была упорядоченная, словно штампованная, композиция, напоминающая соты пчел. Понять, для чего природе надо было создавать столь изысканную структуру, было бы трудно, если бы не случайность.

Исследователь без всякой цели положил на одну пластину точно такую же с необыкновенными ячейками. И тут произошло странное: деталька вырвалась из пинцета, повисела в воздухе пару секунд, после этого плавно упала на стол. Пластины явно взаимодействовали! Виктор Степанович повторил опыт - одна пластина парила над другой!

После этого ученый скрепил проволочкой несколько крыльев, получив «хитиноблок», - и тут уже не только легкие предметы, но даже канцелярская кнопка легко зависала над «блоком», а в какой-то момент она даже начисто исчезла из вида, словно уйдя в другое измерение. Гребенников понял, что случайно натолкнулся на нечто Другое: он открыл явление антигравитации! Позже ученый назвал своё открытие эффектом полостных структур.

Гребенников внимательнейше исследовал под микроскопом структуру подложки крыла и сумел повторить ее на опытной модели. Два года потребовалось ему, чтобы из своего мольберта художника и прикрепленной к нему стойки с управлением секторами перекрытия полостных структур сделать компактную летающую платформу на одного человека.

Свой первый полет Гребенников совершил в ночь с 17 на 18 марта 1990 года с улицы ВАСХНИЛ -городка (сельхозакадемии) под Новосибирском, где он жил.

Вот как он описывает первый полет: «Поднимался прямо с улицы, полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, - почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут опуститься бы, но я этого не сделал, и зря, так как какая-то мощная сила как бы вырвала у меня управление движением и тяжестью - и неумолимо потащила в сторону города».

Он пересек зону девятиэтажек, пролетел заснеженное поле, шоссе Новосибирск-Академгородок и устремился к громаде спящего города. Его несло к заводским трубам, густо дымившим в ночи.

«С величайшим трудом я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей, - пишет Виктор Степанович. - Горизонтальное движение стало замедляться. Лишь с четвертого раза его удалось погасить и зависнуть над Затулинкой - Кировским районом города... С облегчением убедившись, что „злая сила" исчезла, я заскользил обратно, но не в сторону ВАСХНИЛ-городка, а правее, к Толмачеву - запутать след на тот случай, если кто-то меня заметил».

На следующий день новости, сообщения по телевидению и в газетах были для испытателя более чем тревожными. Заголовки «НЛО над Затулинкой», «Снова пришельцы?» - явно говорили о том, что его полет засекли. Одни воспринимали «феномен» как светящиеся шары или диски, другие утверждали, что летела «настоящая тарелка» с иллюминаторами и лучами...

С тех пор изобретатель стал совершенствовать свой «аппарат», предпринимая подчас весьма далекие, до 400 км, путешествия в места природных заказников, где он продолжал исследовать насекомых. Как правило, полеты происходили в летнее время.

Геннадий Моисеевич Заднепровский рассказывал об этом, демонстрируя на экране снимки и самого Гребенникова, и его странного аппарата, и фото со взлетом платформы. Признаться, даже нам, уфологам, привыкшим к самым разным ситуациям и неожиданностям, трудно было осознать реальность такого открытия.

Полеты Гребенникова

Вот как описывает свои полеты сам Гребенников.

«Знойный летний день. Дали утопают в голубовато-сиреневом мареве. Я лечу метрах в трехстах над землей, взяв за ориентир дальнее озеро - светлое вытянутое пятнышко в туманном мареве. Меж полей и перелесков вьются тропинки. Они сбегаются к грунтовым дорогам, а те, в свою очередь, тянутся туда, к автотрассе... Сейчас я в тени облака; увеличиваю скорость - мне это очень легко сделать - и вылетаю из тени... Меня держат в воздухе не восходящие потоки, у меня нет крыльев; в полете я опираюсь ногами на плоскую прямоугольную платформочку, чуть больше крышки стула - со стойкой и двумя рукоятками, за которые я держусь и с помощью которых управляю аппаратом. Фантастика? Да как сказать...

Меня снизу не видно: даже при очень низком полете я большей частью совсем не отбрасываю тени. Но все-таки, как я после узнал, люди изредка кое-что видят на этом месте небосвода: либо светлый шар или диск, либо подобие вертикального или косого облачка с резкими краями, движущегося, по их свидетельствам, как-то „не по облачному". Большей же частью люди ничего не видят, и я пока этим доволен - мало ли чего. Тем более что пока не установил, от чего зависит „видимость-невидимость". И поэтому, сознаюсь, старательно избегаю в этом состоянии встречаться с людьми, для чего далеко-далеко облетаю города и поселки, а дороги да тропки пересекаю на большой скорости, лишь убедившись, что на них никого нет.

Увы, природа сразу поставила мне свои жесткие ограничения: смотреть-то смотри, а фотографировать нельзя. Так и тут: не закрывался затвор, а взятые с собою пленки - одна кассета в аппарате, другая в кармане - оказались сплошь и жестко засвеченными. При этом почти все время обе руки заняты, лишь одну можно на две-три секунды освободить».

Хочется цитировать Гребенникова ещё и ещё, но любой, кто знаком с интернетом, вполне может прочитать подробности и комментарии, увидеть фотографии устройства на ряде сайтов. Кстати, была подсчитана средняя скорость полета на платформе - до 1200 км в час. Как у реактивного самолета, и при этом никаких неприятных ощущений! Фантастика!

Судьба открытия Гребенникова незавидна. В Новосибирске активно действовал так называемый комитет по борьбе с лженаукой, и ученого сразу и безоговорочно зачислили в шарлатаны. Тем паче что естествоиспытатель имел образование лишь в объёме десятилетки. Когда надо было учиться, он сидел в сталинских лагерях как сын «врагов народа».

А весной 2001 года из-за перенесенного инсульта ученого не стало... Сейчас многие энтузиасты по его записям пробуют восстановить «Антигравитационную платформу Гребенникова» - такое наименование получил его аппарат.