Что за экзотическая марка автомобиля – Лорен-Дитрих? Давайте вспомним Ильфа и Петрова...

– Адам! – закричал он, покрывая скрежет мотора. – Как зовут вашу тележку?

– «Лорен-Дитрих», – ответил Козлевич.

– Ну, что это за название? Машина, как военный корабль, должна иметь собственное имя. Ваш «Лорен-Дитрих» отличается замечательной скоростью и благородной красотой линий. Посему предлагаю присвоить машине название – Антилопа. Антилопа-Гну. Кто против? Единогласно.

Зеленая Антилопа, скрипя всеми своими частями, помчалась по внешнему проезду Бульвара Молодых Дарований и вылетела на рыночную площадь.

И. Ильф, Е. Петров, «Золотой телёнок»

Вскоре после публикации знаменитого теперь романа Ильфу и Петрову здорово влетело от властей за созвучие марки самобеглого экипажа жуликов с ленинским Роллс-Ройсом и одинакового отчества их шофёров – пана Козлевича звали Адам Казимирович, ленинским же шофёром был, как известно, Степан Казимирович Гиль. Насилу братья-литераторы оправдались.

А ведь Лорен-Дитрихи в дореволюционной России, да и не только, ценились не ниже легендарных Ройсов…

Марка Лорен-Дитрих (в оригинале пишется «Lorraine-Dietrich») в 1905 году была присвоена автомобилям, выпускавшимся на новом заводе, принадлежавшем барону Эжену де Дитриху. Старое предприятие находилось в принадлежавшей немцам Лотарингии, в городе Ниденбронн. Оно занималось выпуском железнодорожного оборудования, а затем автомобилей под маркой De Dietrich.

Новый же завод открыли в 15 километрах от границы, в Люневилле. Автомобили, выпускавшиеся на нём, настолько отличались от ранних конструкций, что владельцы завода решили подчеркнуть это сменой марки, добавив к ней фамилию нового компаньона и по совместительству главного инженера.

Козлевич, несомненно, хотел для привлечения клиентов «омолодить» свой моторизованный экипаж, и поэтому украсил его радиатор эмблемой более новых и престижных Лорен-Дитрихов, на которой красовались лотарингский крест, аисты и аэропланы.

И тут жители Лучанска впервые поняли преимущество механического транспорта перед гужевым. Машина забренчала всеми своими частями и быстро унеслась, увозя от справедливого наказания четырех правонарушителей. И. Ильф, Е. Петров, «Золотой телёнок»

Лорен-Дитрихи вскоре заставили говорить о себе, одерживая победы в гонках как на кольцевой трассе, так и на дальней марафонской дистанции. Машина этой марки победила в гонке Москва–Санкт-Петербург в 1913 году и сразу после финиша приняла участие в автомобильной выставке.

Но и ранние De Dietrich пользовались солидной репутацией – ведь участие в их разработке принял Этторе Бугатти. Впоследствии он стал мировой знаменитостью, а тогда ему было всего 20 лет и за плечами он имел лишь небольшой опыт работы на маленьком заводике Prinetti&Stucchi в родной Брешии. Впрочем, талант сам решает, когда ему проявиться.

Первые De Dietrich имели змеевиковый радиатор в виде медной гофрированной трубки, который начищали до блеска, цепной привод ведущих колёс.

«Антилопы» не было. На дороге валялась безобразная груда обломков: поршни, подушки, рессоры. Медные кишечки блестели под луной. Развалившийся кузов съехал в канаву и лежал рядом с очнувшимся Балагановым. Цепь сползала в колею, как гадюка. И. Ильф, Е. Петров, «Золотой телёнок»

Короткая база обеспечивала Дитрихам манёвренность, нелишнюю на гоночной трассе, но дорожные варианты представляли собой слегка улучшенные варианты гоночных со всеми вытекавшими последствиями. В частности, можно было установить лишь один тип кузова – съёмный, типа «тонно». Пассажиры попадали в него через дверцы, служившие одновременно спинками сидений.

Обезумевший Козлевич перескочил на третью скорость, машина рванулась, и в открывшуюся дверцу выпал Балаганов. И. Ильф, Е. Петров, «Золотой телёнок»

«Тонно» имело ещё одну особенность – на него крайне сложно было установить складной матерчатый или кожаный верх для защиты от дождя, поэтому обходились балдахином на стойках. Этот балдахин нередко украшался бахромой.

«Антилопа-Гну» приняла присмиревшего грубияна и покатила дальше, колыхаясь, как погребальная колесница. И. Ильф, Е. Петров, «Золотой телёнок»

Вот такая она была, «Антилопа-Гну» – высокая, неуклюжая, помпезная, как старинная карета, с большими задними колёсами, огромным клаксоном и ацетиленовыми фонарями. Но были люди, ценившие эти старинные самоходные экипажи. Ещё до революции их признавали музейными ценностями. А когда музейные фонды попали на рынок, то их приобретали разные люди – например, зощенковский персонаж, которому достались царские сапоги. Не исключением был и Козлевич, купивший раритет с целью заняться на нём частным извозом.

Известные иллюстрации и реплики «Антилопы», например, машина, стоявшая в фойе ресторана «Золотой Остап», основаны скорее на описаниях поздних Лорен-Дитрихов. К слову, фирма благополучно пережила Первую Мировую и в 1923 году разработала скоростную спортивную модель 15CV. Эта машина была предназначена для побед в гонках, прежде всего 24-часовом марафоне на трассе Ле Мана. Она выиграла его дважды – в 1925 и 1926 году, став первой машиной, выигравшей знаменитую гонку дважды, и первой, победившей два раза подряд.

Адам Казимирович Козлевич, как известно, ездил на автомобиле "Антилопа-гну". Но что это была за марка и когда был выпущен автомобиль?
Попробуем по описанию автомобиля авторами книги - И.Ильфа и Е.Петрова - определить год выпуска и модель автомобиля?

"Он купил по случаю такой старый автомобиль , что появление его на рынке можно было объяснить только ликвидацией автомобильного музея . С машиной пришлось долго возиться... Порода машины была неизвестна, но Адам Казимирович утверждал, что это "лорен-дитрих" . В виде доказательства он приколотил к радиатору автомобиля медную бляшку с лорендитриховской фабричной маркой"

"Паниковский, перебирая ногами ухватился за кузов, потом налёг на борт животом, перевалился в машину , как купающийся в лодку."

"Балаганов надовил грушу , и из медного рожка вырвались старомодные, весёлые, внезапно обрывающиеся звуки"

"Паниковский опёрся спиной на автомобильное колесо"

"Машина рванулась, и в открывшуюся дверцу выпал Балаганов"

"Из ворот постоялого двора, бледно светя фарами , выехала "Антилопа"

"... "Антилопы" не было. На дороге валялась безобразная груда обломков: поршни, подушки, рессоры ... Цепь сползла в колею, как гадюка..."

"Тридцать километров "Антилопа" пробежала за полтора часа ..." "Козлевич открыл глушитель, и машина выпустила шлейф синего дыма ..." "Он переменил камеры и протекторы на всех четырёх колёсах."

Выводы:
Автомобиль, во время описываемых событий уже достаточно старый "из ликвидируемого музея". Радиатор спереди. Если на колесо опираются спиной - значит оно большое. Скорость автомобиля - 20 км/ч. Высокий тент балдахин, как у погребальной колесницы. Бледные фары - явно ацетиленовые, а не элктирические. Двигатель настолько слаб, что сопротивление выхлопных газов в глушителе оказывает на него такое значение, что при разгоне водитель вынужден открывать специальный клапан и газы, минуя глушитель, свободно выходят в атмосферу. Но при этом уже пневматические шины. Если для посадки переваливаются через борт - значит нет дверей... но Балаганов же выпал - значит по всему есть дверь в задней стенке кузова. Кузова с такими дверями назывались "Тонно" (Tonneau - бочка по французки) и были распространены в начале ХХ века, где-то в 1902-1905 годах. А "Лорен-Дитрих" начала выпускать автомобили в 1910-м году. Машины того периода были более длинные и уже имели боковые двери. Козлевич явно пытался скрыть возраст своей машины.

Под описание "Антилопы-гну" вполне подходит Panhard & Levassor B1 15 CV Tonneau 1902-го года.

Модель изготовлена Minichamps в серии автомобилей, чьи прототипы представлены в музее автомобилей

6 ... Все шло совсем не так, как предполагал Адам Казимирович. По ночам он носился с зажженными фарами мимо окрестных рощ, слыша позади себя пьяную возню и вопли пассажиров, а днем, одурев от бессонницы, сидел у следователей и давал свидетельские показания. Арбатовцы прожигали свои жизни почему-то на деньги, принадлежавшие государству, обществу и кооперации. И Козлевич против своей воли снова погрузился в пучину Уголовного кодекса, в мир главы третьей, назидательно говорящей о должностных преступлениях. Начались судебные процессы. И в каждом из них главным свидетелем обвинения выступал Адам Казимирович. Его правдивые рассказы сбивали подсудимых с ног, и они, задыхаясь в слезах и соплях, признавались во всем. Он погубил множество учреждений. Последней его жертвой пало филиальное отделение областной киноорганизации, снимавшее в Арбатове исторический фильм "Стенька Разин и княжна". Весь филиал упрятали на шесть лет, а фильм, представлявший узкосудебный интерес, был передан в музей вещественных доказательств, где уже находились охотничьи ботфорты из кооператива "Линеец". После этого наступил крах. Зеленого автомобиля стали бояться, как чумы. Граждане далеко обходили Спасо-Кооперативную площадь, на которой Козлевич водрузил полосатый столб с табличкой: "Биржа автомобилей". В течение нескольких месяцев Адам не заработал ни копейки и жил на сбережения, сделанные им за время ночных поездок. Тогда он пошел на жертвы. На дверце автомобиля он вывел белую и на его взгляд весьма заманчивую надпись: "Эх, прокачу! "-и снизил цену с пяти рублей в час до трех. Но граждане и тут не переменили тактики. Шофер медленно колесил по городу, подъезжал к учреждениям и кричал в окна: -- Воздух-то какой! Прокатимся, что ли? Должностные лица высовывались на улицу и под грохот ундервудов отвечали: -- Сам катайся. Душегуб! -- Почему же душегуб? - чуть не плача, спрашивал Козлевич. -- Душегуб и есть, - отвечали служащие, - под выездную сессию подведешь. -- А вы бы на свои катались! - запальчиво кричал шофер. - На собственные деньги. При этих словах должностные лица юмористически переглядывались и запирали окна. Катанье в машине на свои деньги казалось им просто глупым. Владелец "Эх, прокачу! " рассорился со всем городом. Он уже ни с кем не раскланивался, стал нервным и злым. Завидя какого-нибудь совслужа в длинной кавказской рубашке с баллонными рукавами, он подъезжал к нему сзади и с горьким смехом кричал: -- Мошенники! А вот я вас сейчас под показательный подведу! Под сто девятую статью. Совслуж вздрагивал, индифферентно оправлял на себе поясок с серебряным набором, каким обычно украшают сбрую ломовых лошадей, и, делая вид, что крики относятся не к нему, ускорял шаг. Но мстительный Козлевич продолжал ехать рядом и дразнить врага монотонным чтением карманного уголовного требника: -- "Присвоение должностным лицом денег, ценностей или иного имущества, находящегося в его ведении в силу его служебного положения, карается... " Совслуж трусливо убегал, высоко подкидывал зад, сплющенный от долгого сидения на конторском табурете. -- "... лишением свободы, - кричал Козлевич вдогонку, -- на срок до трех лет". Но все это приносило шоферу только моральное удовлетворение. Материальные дела его были нехороши. Сбережения подходили к концу. Надо было принять какое-то решение. Дальше так продолжаться не могло. В таком воспаленном состоянии Адам Казимирович сидел однажды в своей машине, с отвращением глядя на глупый полосатый столбик "Биржа автомобилей". Он смутно понимал, что честная жизнь не удалась, что автомобильный мессия прибыл раньше срока и граждане не поверили в него. Козлевич был так погружен в свои печальные размышления, что даже не заметил двух молодых людей, уже довольно долго любовавшихся его машиной. -- Оригинальная конструкция, -- сказал, наконец, один из них, -- заря автомобилизма. Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машины Зингера? Небольшое приспособление-и получилась прелестная колхозная сноповязалка. -- Отойди, - угрюмо сказал Козлевич. -- То есть как это "отойди"? Зачем же вы поставили на своей молотилке рекламное клеймо "Эх, прокачу! "? Может быть, мы с приятелем желаем совершить деловую поездку? Может быть, мы желаем именно эх-прокатиться? В первый раз за арбатовский период жизни на лице мученика автомобильного дела появилась улыбка. Он выскочил из машины и проворно завел тяжело застучавший мотор. -- Пожалуйте, - сказал он, - куда везти? -- На этот раз-никуда, - заметил Балаганов, - денег нету. Ничего не поделаешь, товарищ механик, бедность. -- Все равно садись! - закричал Козлевич отчаянно. -- Подвезу даром. Пить не будете? Голые танцевать не будете при луне? Эх! Прокачу! -- Ну что ж, воспользуемся гостеприимством, -- сказал Остап, усевшись рядом с шофером. - У вас, я вижу, хороший характер. Но почему вы думаете, что мы способны танцевать в голом виде? -- Тут есть такие, -- ответил шофер, выводя машину на главную улицу, - государственные преступники. Его томило желание поделиться с кем-нибудь своим горем. Лучше всего, конечно, было бы рассказать про свои страдания нежной морщинистой маме. Она бы пожалела. Но мадам Козлевич давно уже скончалась от горя, когда узнала, что сын ее Адам начинает приобретать известность как вор-рецидивист. И шофер рассказал новым пассажирам всю историю падения города Арбатова, под развалинами которого барахтался сейчас его зеленый автомобиль. -- Куда теперь ехать? -- с тоской закончил Козлевич. -- Куда податься? Остап помедлил, значительно посмотрел на своего рыжего компаньона и сказал: -- Все ваши беды происходят оттого, что вы правдоискатель. Вы просто ягненок, неудавшийся баптист. Печально наблюдать в среде шоферов такие упадочнические настроения. У вас есть автомобиль -- и вы не знаете, куда ехать. У нас дела похуже -- у нас автомобиля нет. Но мы знаем, куда ехать. Хотите, поедем вместе? -- Куда? -- спросил шофер. -- В Черноморск, -- сказал Остап. -- У нас там небольшое интимное дело. И вам работа найдется. В Черноморске ценят предметы старины и охотно на них катаются. Поедем. Сперва Адам Казимирович только улыбался, словно вдова, которой ничего уже в жизни не мило. Но Бендер не жалел красок. Он развернул перед смущенным шофером удивительные дали и тут же раскрасил их в голубой и розовый цвета. -- А в Арбатове вам терять нечего, кроме запасных цепей. По дороге голодать не будете. Это я беру на себя. Бензин ваш -- идеи наши. Козлевич остановил машину и, все еще упираясь, хмуро сказал: -- Бензину мало. -- На пятьдесят километров хватит? -- Хватит на восемьдесят. -- В таком случае все в порядке. Я вам уже сообщил, что в идеях и мыслях у меня недостатка нет. Ровно через шестьдесят километров вас прямо на дороге будет поджидать большая железная бочка с авиационным бензином. Вам нравится авиационный бензин? -- Нравится, -- застенчиво ответил Козлевич. Жизнь вдруг показалась ему легкой и веселой. Ему захотелось ехать в Черноморск немедленно. -- И эту бочку, -- закончил Остап, -- вы получите совершенно бесплатно. Скажу более. Вас будут просить, чтобы вы приняли этот бензин. -- Какой бензин? -- шепнул Балаганов. -- Что вы плетете? Остап важно посмотрел на оранжевые веснушки, рассеянные по лицу молочного брата, и так же тихо ответил: -- Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать. Остап не разъяснил, какая связь существует между чтением газет и большой бочкой с бензином, которая якобы лежит на дороге. -- Объявляю большой скоростной пробег Арбатов-Черноморск открытым, -- торжественно сказал Остап. -- Командором пробега назначаю себя. Водителем машины зачисляется... как ваша фамилия? Адам Козлевич. Гражданин Балаганов утверждается бортмехаником с возложением на такового обязанностей прислуги за все. Только вот что, Козлевич: надпись "Эх, прокачу! " надо немедленно закрасить. Нам не нужны особые приметы. Через два часа машина со свежим темно-зеленым пятном на боку медленно вывалилась из гаража и в последний раз покатила по улицам города Арбатова. Надежда светилась в глазах Козлевича. Рядом с ним сидел Балаганов. Он хлопотливо перетирал тряпочкой медные части, ревностно выполняя новые для него обязанности бортмеханика. Командор пробега развалился на рыжем сиденье, с удовлетворением поглядывая на своих новых подчиненных. -- Адам! -- закричал он, покрывая скрежет мотора. -- Как зовут вашу тележку? -- "Лорен-дитрих" -- ответил Козлевич. -- Ну, что это за название? Машина, как военный корабль, должна иметь собственное имя. Ваш "лорендитрих" отличается замечательной скоростью и благородной красотой линий. Посему предлагаю присвоить машине название - "Антилопа-Гну". Кто против? Единогласно. Зеленая "Антилопа", скрипя всеми своими частями, промчалась по внешнему проезду Бульвара Молодых Дарований и вылетела на рыночную площадь. Там взору экипажа "Антилопы" представилась странная картина. С площади, по направлению к шоссе, согнувшись, бежал человек с белым гусем под мышкой. Левой рукой он придерживал на голове твердую соломенную шляпу. За ним с криком бежала большая толпа. Убегавший часто оглядывался назад, и на его благообразном актерском лице можно было разглядеть выражение ужаса. -- Паниковский бежит! -- закричал Балаганов. -- Вторая стадия кражи гуся, -- холодно заметил Остап. -- Третья стадия начнется после поимки виновного. Она сопровождается чувствительными побоями. О приближении третьей стадии Паниковский, вероятно, догадывался, потому что бежал во всю прыть. От страха он не выпускал гуся, и это вызывало в преследователях сильное раздражение. -- Сто шестнадцатая статья, -- наизусть сказал Козлевич. -- Тайное, а равно открытое похищение крупного скота у трудового земледельческого и скотоводческого населения. Балаганов захохотал. Его тешила мысль, что нарушитель конвенции получит законное возмездие. Машина выбралась на шоссе, прорезав галдящую толпу. -- Спасите! - закричал Паниковский, когда "Антилопа" с ним поровнялась. -- Бог подаст, -- ответил Балаганов, свешиваясь за борт. Машина обдала Паниковского клубами малиновой пыли.. -- Возьмите меня! - вопил Паниковский из последних сил, держась рядом с машиной. - Я хороший. Голоса преследователей сливались в общий недоброжелательный гул. -- Может, возьмем гада? -- спросил Остап. -- Не надо, - жестоко ответил Балаганов, -- пусть в другой раз знает, как нарушать конвенции. Но Остап уже принял решение. -- Брось птицу! -- закричал он Паниковскому и, обращаясь к шоферу, добавил: - Малый ход. Паниковский немедленно повиновался. Гусь недовольно поднялся с земли, почесался и как ни в чем не бывало пошел обратно в город. -- Влезайте, -- предложил Остап, -- черт с вами! Но больше не грешите, а то вырву руки с корнем. Паниковский, перебирая ногами, ухватился за кузов, потом налег на борт животом, перевалился в машину, как купающийся в лодку, и, стуча манжетами, упал на дно. -- Полный ход, - скомандовал Остап. - Заседание

←

Рассказ о человеке который стал прототипом Адама Казимировича в Золотом теленке.

Бессменный водитель “Антилопы Гну” Адам Казимирович Козлевич, на автомобиле которого великий комбинатор вместе со своими спутниками совершил знаменитый автопробег, владелец первого в городе Арбатове частного автопроката, закончил тем, что остался без своего любимого автомобиля. Вместе с “Антилопой”, от которой после непосильной для нее дороги осталась лишь груда обломков, бывший уголовник Козлевич лишился и своей мечты о честной жизни. Выйдя после очередной отсидки, беспрестанно нарушавший Уголовный кодекс Адам Козлевич вдруг решил работать честно. Он устроился в московский гараж, где и произошла его эпохальная встреча с Остапом Бендером.

А вот встреча крестного отца великого комбинатора Петрова с прототипом образа Козлевича произошла в Ярославле. Иосиф Карлович Сагассер, чешский подданный, основал здесь первое частное такси. Сюда по заданию редакции приехал фельетонист “Гудка” Евгений Петров. Первое, что он увидел, сойдя с поезда на Привокзальной площади, был потрепанный автомобиль с заманчивым названием “Эх, прокачу!”. Разъезжая по Ярославлю на извозчике с мотором, журналист и писатель, конечно же, не удержался от разговоров “за жизнь” с таксистом, в результате которых и родился персонаж “Золотого Теленка” Адам Козлевич.

Однако судьба реального владельца частного автопроката была куда более трагична, нежели его литературного собрата. Адам Козлевич лишился только своей “Антилопы”, тогда как Иосиф Сагассер – самой жизни.

На пожелтевших листах архивного уголовного дела НКВД, датируемого январем 1938 года, раскрывается трагическая история владельца первого в Ярославле частного автопроката, или, как он именуется в деле, “легкового извозчика” Иосифа Сагассера.

Как следует из протоколов допросов, Иосиф Карлович в 1914 году, спасаясь от немецкой оккупации, бежал сначала в Польшу, а потом в Россию, где осел в Ярославле. Прибыл он сюда с законной супругой Эмилией Анатольевной, вместе с которой приобрел дом с хозпостройками на улице Малая Пролетарская. Позже эти самые хозпостройки он и приспособил под гараж, где содержался его автопарк. Для ведения домашнего хозяйства чешская чета наняла молодую домработницу Прасковью Козыреву, которая вскоре стала сожительствовать с хозяином вместо его престарелой супруги, которой на момент ареста Сагассера исполнилось уже 62 года. В протоколах допросов Иосиф Карлович по-джентльменски назвал обеих дам своими женами.

Арестовали Сагассера в январе 1938 года в рамках разнарядки, спущенной в 1937 году Ежовым из Москвы во все российские города по очистке коммунистических рядов “от контрреволюционных элементов”, в разряд которых, помимо бывших офицеров царской и Белой армии, входили и лица нерусской национальности и гражданства – латыши, эстонцы, поляки, чехи. Вот в эту-то мясорубку и попал ярославский таксист.

Ко времени ареста в его автопрокате было уже два автомобиля: первую машину Сагассер приобрел в исполкоме за 1100 рублей с рассрочкой в один год. Вторую он умудрился купить в НКВД при посредничестве некоего Федора Малкина, работника ведомственного гаража, позже уволенного с работы за пьянку и попавшего в железные объятия НКВД. Эта самая покупка и сыграла роковую роль в судьбе таксиста -на допросе Малкин заявил, что якобы в ходе переговоров о покупке машины он завербовал Сагассера для шпионской работы в пользу латвийской разведки.

Кстати, с самого начала этот автомобиль доставил своему хозяину немало хлопот, которые живописали в романе Ильф и Петров: “С машиной пришлось долго возиться. Выискивать на базарах недостающие части, латать сиденья, заново ставить электрохозяйство”. В реальности же ни на каких базарах запчасти тогда не продавались, и, как признается на допросах следователю Сагассер-Козлевич, он покупал их с рук у частных лиц, которые позже также попали под маховик НКВД.

Следствие шло явно не в пользу Иосифа Карловича. Несмотря на то что он начисто отрицал свою причастность к какой бы то ни было разведке, 10 января 1938 года ему было предъявлено обвинение в шпионаже против СССР, а месяц спустя в закрытом судебном заседании без участия сторон обвинения и защиты и без вызова свидетелей суд приговорил его к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества и поражением прав на 5 лет.

В своем последнем слове Сагассер, который так и не признался в контрреволюционной деятельности, сказал: “Я по своему мировоззрению не могу вести борьбу против русских славян народа в пользу немцев, которые веками угнетали чешский народ”.

Иосиф Сагассер пишет жалобу на приговор суда с требованием проведения очных ставок с теми, кто его оговаривал. Кассационная инстанция проявляет невиданное по тем временам снисхождение, направляя дело Сагассера на доследование, однако те, кто давал на него показания, к тому времени уже были расстреляны. И все же следующий суд признал владельца автопроката виновным. Правда, срок отбывания наказания снизил до 5 лет, а также отменил приговор в отношении поражения прав Сагассера, ибо он, как иностранный подданный, таких прав не имел.